Кейн [Рассказы] - Карл Вагнер

Хаин понуро съежилась на валуне, наблюдая, как Кейн рыскает по окутанному туманом эскарпу.

— Мы отыщем путь вниз, как только рассветет, — заверил он ее. — Здесь стремнина, но когда мы пройдем вниз по реке, она станет достаточно спокойной для плавания на плоту. Мы свяжем плавник и выплывем за границы Андалара раньше, чем эти дураки догадаются, где нас искать.

— Кейн, Кейн, — в отчаянии застонала Хаин. — Ты не можешь бежать. Ты даже не знаешь, какой грех собираешься совершить. Кейн, это НЕПРАВИЛЬНО!

Он с раздражением бросил на нее сердитый взгляд, который она, — в полутьме, — могла почувствовать только по его тону. — Хаин, я прожил так долго не для того, чтобы окончить свою жизнь в каком-то жреческом ритуале. Пускай эти дураки сжигают живых вместе с мертвыми, раз того требуют традиции. Мы же с тобой посмеемся в землях, где неизвестно королевство Андалар.

— Кейн. — Она встряхнула гривой цвета полуночи. — Ты не понимаешь. Ты чужой. Ты НЕ СПОСОБЕН понять.

— Я понимаю, что ваши обычаи и священные законы — фальшивый и пустой спектакль. И понимаю, что я люблю тебя. А ты любишь меня.

— О, Кейн. — Лицо Хаин исказилось. — Ты презираешь наши законы. Ты презираешь наших богов. Но ты же должен их понимать.

— Хаин, если ты действительно желаешь умереть ради вящей славы мужа, чье старческое прикосновение внушало тебе отвращение…

— КЕЙН! — Ее крик пронзил его насмешку. — Это ГРЕХ!

— Как и супружеская неверность в некоторых общественных структурах, — засмеялся Кейн, стараясь добиться перемены ее настроения.

— УСЛЫШЬ меня! То, над чем ты глумишься, — часть меня.

— Конечно.

— Андалар — древнейший город мира.

— Один из богатейших, соглашусь с тобой, — но далеко не древнейший.

— Кейн! Как мне заставить тебя понять, когда ты лишь глумишься надо мной!

— Извини. Продолжай, пожалуйста. — Кейну показалось, что он видит тропу, которая, возможно, ведет вниз, но он не был уверен, слишком густым был туман.

— Андалар построен Ингларном на заре мира. — Казалось, она декламирует катехизис.

— И Андалар почитает Ингларна по сей день, — подсказал ей Кейн. Местные боги, почитаемые высшими божествами, нередко встречаются в изолированных районах вроде этого.

— Когда Ингларн в Фонтане Пламени отбыл в Рай по Ту Сторону Солнца, — декламировала Хаин, — он оставил частицу своего священного огня во плоти королей Андалара.

Кейн слышал обрывки этой легенды. Но с тех пор он давно потерял интерес к бесчисленным вариациям мифа о солнечном божестве.

— Поэтому, — продолжала Хаин, — личный двор каждого короля Андалара посвящается огню Ингларна. И когда Огонь, Сотворивший Плоть короля, исходит из Плоти, чтобы вернуться в Огонь Ингларна, все, кто есть часть королевского Великолепия, также обязаны войти в Огонь вместе со своим королем, чтобы возродиться в Раю для Избранных.

— Должно быть, путь вниз, к реке, недалеко отсюда, — Кейн размышлял вслух. — Пожалуй, будет лучше, если я разыщу его сам, потом вернусь за тобой.

— Кейн, послушай! То, что ты натворил, — грех! Ты нарушил Священный Закон Ингларна. Ты попытался избежать участи, которую уготовил тебе Ингларн. А Закон гласит, что, если кто-либо из членов королевского двора оскорбит Ингларна тем, что уклонится от своего священного долга перед королем и перед богом, Ингларн возвратится из огня, — вернется и полностью уничтожит Андалар и весь его народ!

Кейн почувствовал ее муку, прислушался к ее исполненным болью словам, постарался заставить себя понять. Но Кейн был человеком, презиравшим любых богов, не знающим почтения ни к какому-либо богу, ни к закону. И он знал, что они должны довести свой побег до успешного завершения в течение ближайших часов, иначе окажутся окружены безумными преследователями.

— Подобные легенды я слышал в сотне стран, — настойчиво уверял он ее. Но теперь он понимал, что жители Андалара отдадут все силы на их поимку для погребального костра.

— Но это МОЯ страна.

— Уже нет. Мыс тобой посетим еще тысячу.

— Просто обними меня прямо сейчас.

И тогда Кейн овладел Хаин на покрытых мхом валунах ущелья, — в то время как внизу гремела река, а вверху над ними разрывались серым цветом небеса. И Хаин кричала в восторге умирающим звездам, и Кейн на мгновение позабыл одиночество бессмертия.

А потом Кейн расплел объятья, дав свободу их опустошенным телам, и поцеловал ее. — Жди здесь, когда я вернусь. Ты в безопасности, — чтобы отыскать наш след, им потребуется дневной свет. Я отыщу тропу вниз, к реке, раньше. До следующего рассвета мы навсегда попрощаемся с границами Андалара и его безумными обычаями.

Когда Кейн, наконец, обнаружил ту тропу в ущелье, относительно которой был точно уверен, что Хаин сумеет спуститься, наступило позднее утро. Они могли бы какое-то время двигаться вдоль реки, — сбивая с толку погоню, — прежде чем он смастерит плот, что унесет их за пределы земли Андалара. Несмотря на то, что в сравнении с тем, чем Кейн поделился с Хаин, путь к спасению яснее ничуть не стал, Кейн знал, что их шансы хороши, как никогда. Аккуратно Кейн пошел по своим следам к валунам, где укрыл ее.

Сначала Кейн попытался убедить себя, что сбился со своих ориентиров, но затем он обнаружил послание, которое Хаин нацарапала на камне.

„Я не могу допустить, чтобы из-за моего греха мой город оказался разрушен. Иди своей собственной дорогой, Кейн. Ты чужак, Ингларн простит“. Кейн исторг бессвязный рык боли, и уставился в сторону Андалара зловещим взглядом.

Сломя голову Кейн устремился по ее следу, моля об оседланной лошади, надеясь, что какой-нибудь глупец вдруг преградит ему путь. Он обнаружил место, где Хаин повстречала их преследователей, и кони развернулись и помчались галопом назад в Андалар.

Но к тому времени, как он доковылял до места, откуда стали видны стены Андалара, небо очернил погребальный костер короля Луйстерена VII со всем его двором.

Небо почернело от ночи и угрюмой бури, когда главарь окончил свою сказку. Сквозь спутанные ветви баньяна их настигал дождь, шипел в костре. Они разглядывали руины Андалара Проклятого и дрожали, не только из-за дождя.

— Так значит, легенда оказалась права? — спросил главаря один из разбойников. — В результате святотатства, совершенного чужеземцем, Ингларн разрушил город?

— Нет. Их бог пощадил город, — резко ответил ему Кейн. — Но я вернулся со стотысячной армией. И во всем Андаларе я не оставил камня на камне, не пощадил ни единой души.

Мизерикордия